Пошла Никитишна вкруг стола,
обносила гостей кашею, только не пшенною, а пшена сорочинского, не с перцем, не с солью, а с сахаром, вареньем, со сливками. И гости бабку-повитуху обдаривали, на поднос ей клали сколько кто произволил. А Патап Максимыч на поднос положил пакетец; что в нем было, никто не знал, а когда после обеда Никитишна вскрыла его, нашла пятьсот рублей. А на пакетце рукой Патапа Максимыча написано было: «Бабке на масло».
Неточные совпадения
Велел родимый батюшка,
Благословила матушка,
Поставили родители
К дубовому столу,
С краями чары налили:
«Бери поднос, гостей-чужан
С поклоном
обноси!»
Впервой я поклонилася —
Вздрогну́ли ноги резвые;
Второй я поклонилася —
Поблекло бело личико;
Я в третий поклонилася,
И волюшка скатилася
С девичьей головы…
— Есть у меня, пожалуй, трехмиллионная тетушка, — сказал Хлобуев, — старушка богомольная: на церкви и монастыри дает, но помогать ближнему тугенька. А старушка очень замечательная. Прежних времен тетушка, на которую бы взглянуть стоило. У ней одних канареек сотни четыре. Моськи, и приживалки, и слуги, каких уж теперь нет. Меньшому из слуг будет лет шестьдесят, хоть она и зовет его: «Эй, малый!» Если
гость как-нибудь себя не так поведет, так она за обедом прикажет
обнести его блюдом. И
обнесут, право.
Через несколько времени явилась Елена в богатом сарафане, сопровождаемая двумя сенными девушками; она держала в руках золотой поднос с одною только чаркой.
Гости встали. Дворецкий наполнил чарку тройным зеленчаком, Елена прикоснулась к ней губами и начала
обносить ее кругом
гостей, кланяясь каждому, малым обычаем, в пояс. По мере того как
гости выпивали чарку, дворецкий наполнял ее снова.
Курослепов. Ну, ладно. (Параше).
Обноси гостей-то! Привыкай к хозяйству.
Богато и весело справлял свои именины секретарь управления Станислав Францевич Пулькевский. Его просторная чистенькая квартирка была переполнена
гостями. Две комнаты были заняты карточными столами, на которых «винтили» и «стучали» чиновники посолиднее, а молодежь отплясывала в зале. Два железнодорожных сторожа
обносили барышень фруктами и чаем.
После кутьи в горницах родные и почетные
гости чай пили, а на улицах всех
обносили вином, а непьющих баб, девок и подростков ренским потчевали. Только что сели за стол, плачеи стали под окнами дома… Устинья завела «поминальный плач», обращаясь от лица матери к покойнице с зовом ее на погребальную тризну...
Она стала
обносить моряков и затем присела к своим
гостям.
Стали
гостей «кваском»
обносить. Марко Данилыч с Зиновьем Алексеичем опять стали журить молодых людей...
Анна, Барбале и Родам разносили куски жареной баранины и дичи, а Михако, Андро и Брагим разливали вино по кувшинам и
обносили ими
гостей, причем Михако не упускал случая подшутить над старым мусульманином, которому вино было запрещено Кораном.
Встретился он с одним знакомым студентом из очень богатых купчиков. Тот зазвал его к себе обедать. Женат, живет барином, держит при себе товарища по факультету, кандидата прав, и потешается над ним при
гостях, называет его"ярославским дворянином". Позволяет лакею
обносить его зеленым горошком; а кандидат ему вдалбливает в голову тетрадки римского права… Постоянная мечта — быть через десять лет вице-губернатором, и пускай все знают, что он из купеческих детей!
А в столовой, на одном конце княгиня Марфа Петровна с барынями, на другом князь Алексей Юрьич с большими
гостями. С правой руки губернатору место, с левой — генерал-поручику, за ними прочие, по роду и чинам. И всяк свое место знай, выше старшего не смей залезать, не то шутам велят стул из-под того выдернуть, аль прикажут лакеям кушаньем его
обносить. Кто помельче, те на галерее едят. Там в именины человек пятьсот либо шестьсот обедывало, а в столовой человек восемьдесят либо сто — не больше.
Григорий Александрович хорошо знал настроение большинства этой низкопоклонничающей знати, которая еще так недавно старалась
обнести его перед государыней всевозможною клеветою, а теперь ползала перед ним в прах и тем же подлым языком готова была лизать его ноги, а потому и не очень церемонился со своими
гостями, заставляя их по целым часам дожидаться в его приемной и по неделям ловить его взгляд.
Летает это она пушинкой, шароварки легкими пузырями вздуло, косы полтинниками звякают, ножка ножке поклон отдает, ручка об ручку лебедем завивается. Слуги, которые
гостей обносили с подносами, к земле приросли, а
гости осатанели, суставами шевелят, каблуками землю роют… Сплясал бы который, да вино ножки спеленало.